Гендиректор в ответе за долги компании

Известен данный вопрос с двух сторон, когда физические лица - потребители услуг сталкиваются с невозможностью привлечения руководителей к ответственности и когда сами руководители стремятся уйти от ответственности. Тема является актуальной для юристов, в том числе специализирующихся на корпоративном праве. Цель статьи - проанализировать вопрос в судебной практике, подробно остановиться на Постановлении [1] Конституционного Суда по данной тематике.

Недавно Конституционным Судом РФ принято Постановление [1] от 21.05.2021 N 20-П "По делу о проверке конституционности пункта 3.1 статьи 3 Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью" в связи с жалобой гражданки К.Г.В.". Суть дела заключалась в следующем: Решением Советского районного суда города Челябинска от 7 июня 2017 года исковые требования К.Г.В., предъявленные к ООО, о расторжении договора купли-продажи, взыскании убытков, неустойки и компенсации морального вреда удовлетворены частично. Исполнительное производство возбуждено и включено в состав сводного исполнительного производства на общую сумму 464 881 руб. 81 коп., в ходе которого директор ООО заявлял о возможности ежемесячного погашения задолженности. Позже, 24 мая 2018 года, на основании пункта 2 статьи 21.1 [2] Федерального закона от 8 августа 2001 года N 129-ФЗ "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей" ООО было исключено из Единого государственного реестра юридических лиц как недействующее юридическое лицо. В соответствии с пунктом 7 части 2 статьи 43 [3] Федерального закона от 2 октября 2007 года N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве" исполнительное производство 13 сентября 2018 года было прекращено.

К.Г.В. пыталась возложить субсидиарную ответственность прекращенного общества на руководителей: директора, бухгалтера, участника общества - и взыскать задолженность. Но это было безрезультатно, в привлечении к субсидиарной ответственности отказали на основании того, что К.Г.В. не представила доказательств, подтверждающих безусловно недобросовестность и (или) неразумность действий (бездействия) ответчиков.

Судебная коллегия по гражданским делам Челябинского областного суда оставила решение без изменения и указала, что сам по себе факт необращения ответчиков с заявлением в арбитражный суд о признании общества несостоятельным (банкротом) не является достаточным основанием для признания недобросовестности хозяйственной деятельности руководителей и, как следствие, взыскания с них образовавшейся задолженности в субсидиарном порядке (апелляционное определение от 2 июля 2019 года).

Судебная коллегия по гражданским делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции оставила все в силе и сослалась на статью 56 [4] Гражданского кодекса Российской Федерации и пункт 3.1 статьи 3 [5] Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью", отметила, что истцом не представлено доказательств подтверждения факта инициирования контролирующими лицами вывода из имущественной сферы общества ликвидных активов и тем самым исключается привлечение их к субсидиарной ответственности (определение от 11 ноября 2019 года).

К.Г.В. обратилась в Верховный Суд Российской Федерации, но ей было отказано в передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации (определение от 7 февраля 2020 года).

Казалось бы, К.Г.В. прошла все возможные инстанции, но она обратилась также в Конституционный Суд РФ с такой формулировкой: по ее мнению, положения пункта 3.1 статьи 3 [5] Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью" не соответствуют статьям 2 [6], 46 (часть 1) [7] и 56 (часть 3) [8] Конституции Российской Федерации в той мере, в какой по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, они допускают возможность уклонения лиц, указанных в пунктах 1 [9] - 3 статьи 53.1 [10] Гражданского кодекса Российской Федерации, от субсидиарной ответственности по обязательствам общества, исключенного из Единого государственного реестра юридических лиц в порядке, установленном Федеральным законом [11] "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей" для недействующих юридических лиц.

Конституционный Суд в итоге признал пункт 3.1 статьи 3 [5] Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью" не противоречащим Конституции [12] Российской Федерации, поскольку по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования содержащиеся в нем положения предполагают при привлечении лиц, контролировавших общество, исключенное из Единого государственного реестра юридических лиц в порядке, установленном законом для недействующих юридических лиц, к субсидиарной ответственности по его долгам кредитору - физическому лицу, обязательство общества перед которым возникло не в связи с осуществлением кредитором предпринимательской деятельности, если на момент исключения общества из реестра соответствующие исковые требования кредитора удовлетворены судом, его применение судами исходя из предположения о том, что именно бездействие этих лиц привело к невозможности исполнения обязательств перед истцом - кредитором общества, пока на основе фактических обстоятельств дела не доказано иное. В отношении именно К.Г.В. суд попросил проверить судебные постановления, вынесенные на основании пункта 3.1 статьи 3 [5] Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью" в истолковании, расходящемся с его конституционно-правовым смыслом, выявленным в настоящем Постановлении [1], которые подлежат пересмотру в установленном порядке, если для этого нет иных препятствий.

Между тем суд грамотно изложил свои пояснения по ликвидации юридических лиц. Конституционный Суд Российской Федерации ранее обращал внимание на то, что наличие доли участия в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью не только означает принадлежность ее обладателю известной совокупности прав, но и связывает его определенными обязанностями (Определение [13] от 3 июля 2014 года N 1564-О). Конституционный Суд Российской Федерации также ранее указывал, что правовое регулирование, установленное статьей 21.1 [14], направлено на обеспечение достоверности сведений, содержащихся в Едином государственном реестре юридических лиц, доверие к этим сведениям со стороны третьих лиц, предотвращение недобросовестного использования фактически недействующих юридических лиц и тем самым на обеспечение стабильности гражданского оборота, например, в Постановлении [15] от 6 декабря 2011 года N 26-П.

Суд подчеркнул, что исключение недействующего юридического лица из Единого государственного реестра юридических лиц - это вынужденная мера, приводящая к утрате правоспособности юридическим лицом, минуя необходимые, в том числе для защиты законных интересов его кредиторов, ликвидационные процедуры. Такое исключение не может служить полноценной заменой исполнению участниками организации обязанностей по ее ликвидации, в том числе в целях исполнения организацией обязательств перед своими кредиторами, тем более в случаях, когда исковые требования кредитора к организации уже удовлетворены судом и, соответственно, включены в исполнительное производство. У К.Г.В. как раз было возбуждено исполнительное производство, но никто на это не обратил внимание. Кроме К.Г.В., физических лиц - кредиторов, которым после исключения общества из реестра отказывают в привлечении руководителей к субсидиарной ответственности, достаточно много.

Именно с целью невозможности избежать ответственности был введен пункт 3.1 статьи 3 [5] Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью". Процитирую его: в случае несостоятельности (банкротства) общества по вине его участников или по вине других лиц, которые имеют право давать обязательные для общества указания либо иным образом имеют возможность определять его действия, на указанных участников или других лиц в случае недостаточности имущества общества может быть возложена субсидиарная ответственность по его обязательствам. Пункт [5] введен законодателем еще в 2016 году, прошло почти 5 лет работы данной нормы, но тем не менее К.Г.В. не удалось привлечь к ответственности руководителей общества. Почему статья [16] не работает? Возможно, такие пострадавшие заявители сталкиваются с невозможностью доказывания противоправного поведения руководителей общества, вреда от их действий, причинной связи между ними?

Суд объяснил, что привлечение к ответственности возможно только в том случае, если судом установлено, что исключение должника из реестра в административном порядке и обусловленная этим невозможность погашения им долга возникли в связи с действиями контролирующих общество лиц и по их вине, в результате их недобросовестных и (или) неразумных действий (бездействия). Проведение исключения общества с долгами, особенно с долгами с возбужденным исполнительным производством, из Единого государственного реестра юридических лиц может говорить о намеренном, в нарушение предписаний части 3 статьи 17 [17] Конституции Российской Федерации, пренебрежении контролирующими общество лицами своими обязанностями, попытке избежать рисков привлечения к субсидиарной ответственности в рамках дела о банкротстве общества, приводить к подрыву доверия участников гражданского оборота друг к другу, дестабилизации оборота, а если долг общества возник перед потребителями - и к нарушению их прав, защищаемых специальным законодательством о защите прав потребителей.

Да, законодателем в статье 21.1 [14] Федерального закона от 08.08.2001 N 129-ФЗ "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей" установлена возможность прервать процедуры исключения юридического лица из Единого государственного реестра юридических лиц. Кредитор имеет право подать мотивированное заявление, после его подачи регистрирующим органом решение об исключении юридического лица из реестра не принимается. Но в этом состоит загвоздка, поскольку граждане, особенно потребители услуг, товаров, не отслеживают и даже понятия не имеют, каким образом отслеживать исключение юридического лица из реестра, а тем более не знают о процедуре подачи заявления, чтобы остановить такое исключение. То есть этой нормой [14] могут воспользоваться только профессиональные участники рынка либо граждане, обратившиеся к грамотному юристу. Как далее указал Конституционный Суд, для этого и была введена субсидиарная ответственность руководителей.

Более всего мне понравились следующие аргументы: при обращении в суд с соответствующим иском доказывание кредитором неразумности и недобросовестности действий лиц, контролировавших исключенное из реестра недействующее юридическое лицо, объективно затруднено. Кредитор, как правило, лишен доступа к документам, содержащим сведения о хозяйственной деятельности общества, и не имеет иных источников сведений о деятельности юридического лица и контролирующих его лиц. Соответственно, предъявление к истцу-кредитору (особенно когда им выступает физическое лицо - потребитель, хотя и не ограничиваясь лишь этим случаем) требований, связанных с доказыванием обусловленности причиненного вреда поведением контролировавших должника лиц, заведомо влечет неравенство процессуальных возможностей истца и ответчика, так как от истца требуется представление доказательств, о самом наличии которых ему может быть неизвестно в силу его невовлеченности в корпоративные правоотношения. По смыслу названного положения статьи 3 [16] Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью", если истец представил доказательства наличия у него убытков, вызванных неисполнением обществом обязательств перед ним, а также доказательства исключения общества из Единого государственного реестра юридических лиц, контролировавшее лицо может дать пояснения относительно причин исключения общества из этого реестра и представить доказательства правомерности своего поведения. В случае отказа от дачи пояснений (в том числе при неявке в суд) или их явной неполноты, непредставления ответчиком суду соответствующей документации бремя доказывания правомерности действий контролировавших общество лиц и отсутствия причинно-следственной связи между указанными действиями и невозможностью исполнения обязательств перед кредиторами возлагается судом на ответчика.

На мой взгляд, ключевым здесь является именно акцент на перенос бремени доказывания невиновности, отсутствия противоправного поведения в этом случае с кредитора на руководителя. Главная причина отказа в привлечении к такой ответственности - заявитель не смог доказать противоправное поведение руководителя.

Подобных судебных решений об отказе в привлечении руководителей к ответственности по причине недоказанности достаточно много. Например, Апелляционное определение [18] Московского городского суда от 28.04.2021 по делу N 33-17338/2021, где суд указал, что недоказанность хотя бы одного из обстоятельств влечет отказ в удовлетворении заявления; бремя доказывания относится на лицо, заявившее соответствующее требование к лицу, которое может быть привлечено к субсидиарной ответственности. Постановление [19] Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 01.06.2021 N Ф01-458/2021 по делу N А43-38903/2019: в пользу истца была взыскана сумма неосновательного обогащения. На момент исключения общества из Единого государственного реестра юридических лиц у общества была перед истцом задолженность. Суд отказал в удовлетворении требования, так как истец не доказал недобросовестность действий ответчика. Апелляционное определение [20] Санкт-Петербургского городского суда от 27.10.2020 N 33-21438/2020 по делу N 2-621/2020: с ООО "Г" в пользу Х. взысканы денежные средства в общей сумме 1 897 858 рублей, возбуждено исполнительное производство, которое впоследствии прекращено в связи с исключением ООО "Г" из реестра юридических лиц. Суд отказал в привлечении руководителей (несмотря на то, что в этом юридическом лице руководители и участники сменялись один за другим), поскольку бремя доказывания недобросовестности либо неразумности действий органов юридического лица возлагается на лицо, требующее привлечения участников к ответственности, то есть в рассматриваемом случае на истца, и он не доказал обстоятельства, требующие доказывания. Судебной коллегией были отклонены доводы истца о том, что действия (бездействие) ответчиков как участников и руководителей ООО "Г" направлены на уклонение от принятия решения о признании юридического лица несостоятельным (банкротом).

Таким образом, рассматриваемая тема является актуальной, я попыталась рассмотреть все ключевые вопросы, изложенные в Постановлении [1] Конституционного Суда РФ от 21.05.2021 N 20-П, а также привести в пример сложившуюся судебную практику. Надеюсь, что данное Постановление [1] Конституционного Суда повлияет на дальнейшее рассмотрение подобных дел судами и правильно распределит бремя доказывания в судебных процессах. Пункт 3.1 статьи 3 [5] Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью" является важным для нашей правовой системы, и его следует правильно применять.

Источник: КонсультантПлюс [21]